Хотя у княгини было приготовлено объяснение, но она все же думала иногда, что этот ответ не удовлетворит Люду и ее мысль начнет работать в этом направлении, а старые
княжеские слуги, не ровен час, и сболтнут что лишнее.
Поклонившись еще раз праху несчастной Панкратьевны, Яков Потапович сошел вниз, осмотрел все комнаты, вышел на двор и обошел вокруг дома, в надежде встретить кого-нибудь из
княжеских слуг, но, увы! кроме буквально легшей костьми верной своему долгу Панкратьевны в доме и во дворе не было никого.
Приехавший из вотчины сообщил также оставшемуся надзирать за домом ключнику и некоторым из старых
княжеских слуг о происшествиях последнего времени: о нападении на старого князя во время охоты и спасении его жизни тем неизвестным молодцом, которого князь еще в Москве приютил в своем доме.
Эти слухи были тем более правдоподобны, что все знали, что Григорий Семенович души не чаял в сбежавшей цыганке, а после возвращения из бегов чуть не ежедневно вертелся у княжеского двора, а некоторые из
княжеских слуг, сохранившие дружескую приязнь с «опричником», знали даже и степень близости его отношений к сенной девушке молодой княжны, но по дружбе к нему помалкивали.
Неточные совпадения
Мая Лер неспроста называла себя феей. Когда звонкий, серебристый голосок девочки раздавался в чаще леса, ее дедушка, Дмитрий Иванович Лер,
княжеский управляющий, говорил своему старому
слуге Антону: «Точно маленькая фея поет в лесу». И дедушка и Антон с тех пор и прозвали Маю феей.
— Клепать напраслину на девушку никому не заказано… Нет для меня хуже, чем он, ворога… Ты теперь «царский
слуга», ушел из-под власти
княжеской, так я могу тебе поведать тайну великую: уж второй год, как норовят меня выдать за Якова, за постылого; князь и княжна приневоливают…
Сидевший у окна был Григорий Семенов, возвращение которого в
княжеский дом, при неожиданной обстановке и в положении «излюбленного царского
слуги», как называли себя все опричники от низших до высших, произвело сильное впечатление на
княжеских холопьев и усугубило интерес устроенного, по приказанию князя, угощения гостей.
Княжна ничего не ответила и поднялась со скамейки. Он проводил ее, слегка поддерживая под локоть, до нижних сеней
княжеских хором, где на самом деле дожидалась ее Марья Ивановна, которой Яков Потапович и поручил дальнейшее сопровождение княжны до ее опочивальни, наказав исполнить это как можно осторожнее, не разбудив никого из
слуг или сенных девушек, а главное — Панкратьевны.
Я жила в Яссах на конце города; закутавшись, видала иногда свою дочь в прогулках с мамою, но никогда не смела показать свое лицо ни ей, ни
слугам княжеским, потому что Мариорица и тогда была в меня вся вылита.
Еще до отъезда из дома княжны Варвары Ивановны Прозоровской роскошные залы, гостиные и кабинет покойного наполнились множеством народа, любопытными
слугами как из
княжеского дома, там и домов почти всего околотка.
Несколько человек кинулись на князя, скрутили его веревками и бросили в приготовленные розвальни, запряженные парою сильных лошадей. Ошеломленная
княжеская дворня, скучившись в стороне, со страхом и трепетом смотрела на дикую расправу «царских
слуг» с их «князем-милостивцем».
Неуклюжий, далеко выдающийся вперед деревянный подъезд вел в обширные сени и просторную переднюю, где всегда дежурило несколько заспанных лакеев в ливрейных, затасканных фраках с заплатами на локтях и потрепанными фалдами. Нельзя сказать, чтобы
слуги княжеского дома отличались чистотой и опрятностью, а потому в прихожей царил какой-то промозглый запах.